Франсуа и Мальвази. I том - Анри Коломон

Поменяться местами он не хотел, по той простой причине, что Аньян бы своей простотой все бы испортил. Такому в руки долота не доверяй, не заметил бы как увлекся… Однажды предоставил ему такую возможность поработать, так он устроил такой долбеж, скорее всего нарочно, что пришлось сразу отказаться от этой затеи.

Не смотря на трудности Гийоме однажды почувствовал что скоро половине его мучений придет конец. Решив так, бросил подобие стамески на диван, пододвинутый вплотную к стене, так было удобнее и улегся тут же, решив поспать, может быть в первый раз с приятным облегчением от того что за этот день было сделано очень много. Но тут услышал стук с одной характерной особенностью и поэтому следы работы не стал прятать, а сразу пошел и открыл Аньяну дверь, тут же на ключ за ним ее закрыв, пока тот пошел осматривать.

– Мне кажется, ты промажешь, – с тихим смешком проговорил Аньян.

– Да ты что! Ой как смешно окажется! – злостно передразнил его смешок Гийоме.

– Не много же ты сделал до приезда де Морне со своей свитой, черт возьми.

– Ты бы сам хоть один раз по настоящему здесь попробовал поработать, трутень.

– О, да тут уже деревянные конструкции пошли…

Аньян взял стамеску, поднес к наиболее глубокому месту. Ударил.

Шум оправдал себя. Стена была пробита.

Глава X. В которой Метроне хорошо Приехав еле выбрался обратно

Мы помним, что получив разрешение от сеньора Спорада, а вместе с ним и деньги Метроне, как уже говорилось незамеченным поехал обратно. Объехал стороной «Пивную бутылку», доехал до главной дороги: от Парижа на прямую до Тура и поскакал по ней, выбрав конечной целью пути – Нант, откуда далее собирался добираться морским путем. Но не доехав до Тура, решение его круто изменилось. Он решил, что лучше будет направиться испытанным путем, через Марсель, оттуда намного ближе. А то можно будет пролететь со временем, с объездом через Пиренеи, и не успеть к раздаче заработков в Лимож, который кстати находился впереди по пути следования.

Можно было еще конечно поехать «налево», дождаться назначенного времени и «приехать»…но такие штучки могли ему дорого обойтись. Лучше было съездить, тем более там у него созрели кое-какие дела.

К концу этого дня, начавшегося для него так рано, а кончавшегося в одном из селений на Шере, что в Турени. Метроне остановил изнуренного Мэра у отличной конюшни, в коей его прекрасный конь мог хорошо отдохнуть и набраться сил для нового дневного переезда.

Проснувшись ранним светлым утром Метроне подумал что в этот день не нужно никуда ехать, нужно отдохнуть после всех переездов и коню дать передышку. Его Метроне очень берег, не столько за то что это был подарок монсеньора, а сколько за то, что он хорошо стоил, до четырех сотен, и нравился ему как его собственность, с которой потом придется расстаться с большой выгодой для себя.

Однако после завтрака Метроне решил не терять деньги на плату за номер на этот день, так же как и сам лишний день, который лучше провести на благодатной Сицилии. Пока стоит хорошая солнечная погода, нужно не терять времени, не то после долго стоявшей жары можно попасть под дожди, которые так ждет иссохшаяся земля Франции.

Держа курс на Марсель Метроне все чаще думал о том, чтобы заглянуть в Геную на свою родину, где он жил до двадцати лет, пока волею судеб не оказался на Сицилии. Решил, что если из Марселя не будет судна со скорым отправлением, он сухопутными дорогами доберется куда намечал.

Однако в марсельском порту к его сожалению недостатка судов идущих в Неаполь с обратным возвращением из Палермо – не было, и он вместе с Мэром погрузился на один из них.

На одно из следующих утр проснулся от приятного солнечного света и звука милого его сердцу слова:

– Генуи, генуи. – возвещал неправильно произнося название, вахтенный чичероне, то ли от акцента, то ли от того, что ему так послышалось.

И вот теперь он снова здесь у жемчужины Лигурийского берега и как нельзя более кстати. Метроне соскочив с постели принялся за свой туалет с куда большей тщательностью, чем прежде. Предстояло много дел. Нельзя было терять ни минуты, с большой пользой используя все то время, что судно будет стоять в порту. И поэтому не успело еще судно встать на якорь, и с борта еще не перекинули трап на пирс, а Метроне уже благоухающий духами стоял у борта, жадно вглядываясь в переполненный народом генуэзский порт, у причалов и на рейде забитый всеразличными торговыми и пассажирскими судами со всего света. К своему удивлению он увидел черных мавров, несущих на носилках корсарского князька, только что прибывшего на собственном транспорте.

«В Палермо бы тебе этот номер не прошел».

С его судна пассажиры уже стали спускаться по трапу на пирс, и в разноликую, разноязычную толпу вмешались французы и испанцы, ведь судно шло из Барселоны. Чем ему нравилось «Вавилонское столпотворение», как с радостью думал он, так это тем, что он собирался поблизости отсюда в облюбованном им месте открыть кондитерскую лавку, а затем и магазин-кафе с гостиницей на верхних этажах – сочетание коих было так характерно для Франции.

Громадный Генуэзский порт кипел за работой. Помимо приезжающих и отъезжающих, здесь почти на всех причалах, которые только были видны, сновали грузчики, таскавшие мешки. Тюки, ящики на склады и наоборот на корабли.

Все указывало на то, что торговля здесь пойдет, а его заведение будет здесь процветать. Идя по порту у Метроне дух захватывало от догадок о том объеме торговли, который велся здесь: чего только сюда не привозили, но и увозили не меньше.

Метроне придумал уже и название своему ресторану: «Французское кафе» – с нравящейся ему французской кухней и французами посетителями, которые будучи состоятельными приезжими, обеспечили бы ему круглый доход.

Сразу из порта Метроне направился к известному ему дому, через площадь. Пока он был просто жилым домом. Возникло это решенье в прошлый раз, когда случилось здесь проезжать и остановиться в гостях. Раньше он хотел устроить свое дело во Франции, когда находился там в путешествии с сеньором, но зима глазами южанина очень промозглая: спугнула его. Ему лежал к душе только родной юг.

Насмотревшись на здание, представляя на нем вывеску из четких букв разного шрифта: «пансион Метроне гостиница» он поспешил зайти в гости к хозяйке дома и провести у нее довольно долго. Так что выйдя от нее у него осталось время лишь на то, чтобы зайти в банковскую контору, где у него уже лежала приличная сумма, к коей он добавил еще триста ливров золотыми французскими монетами. Вместе с набежавшими процентами от прежней суммы получилось количество превышающее тысячу. И если б у него оставалось хоть немного времени Метроне войдя в раж, повел бы Мэра на конский рынок продать, как он намечал за четыре сотни; но времени осталось ровно столько, что Метроне бегом еле успел к отправлению, чуть не потеряв коня. Пришлось эту затею: продажей Мэра увеличить свой вклад за полторы тысячи, оставить на потом.

Конечно даже имея такие деньги нельзя было и думать о том, о чем мечтал Метроне, но нужно учесть, что основные его накопления находились на Сицилии, зарытые в сырую землю. О том как предприимчивый итальянец собирал свой капиталец, можно было только догадываться. Естественно, все это были деньги маркиза де Спорада, которому присылал исправно и одинаково по многу, владетельный его брат князь де Сен-Вито, чтобы не иметь удовольствия видеть маркиза подле себя и жить спокойно при мысли что тому не будет нужды приезжать в свое поместье. Так уж разделен был между братьями северо-запад Сицилии, что от огромного наследства младшему досталось лишь одно поместье, хотя и большое: с городком, не замками, но домами, возделываемыми землями и крестьянами.

И все то время, что маркиз де Спорада находился в изгнании, Метроне направлял поток, как он считал, по чем зря тратившихся денег и в свой карман. Например у него был довольно крупный заработок и он не стеснялся выпрашивать дорогие подарки, как например Мэра.

Возможность запускать руку в чужой карман облегчало и то обстоятельство, что он был еще и казначеем своего господина; привозил требующиеся суммы из банка Марселя, куда они поступали. Поэтому на обмене дукатов на ливры он всегда много имел, завышая процент за обмен и наоборот занижая вес серебренных дукатов.

Понимая что де Спорада потерял денежную бдительность, от того что их всегда было более чем достаточно, Метроне и просто стяжал, а то и таскал. Можно предположить какие он творил махинации, содрогаясь от страха, но все же делая их, так ему хотелось иметь собственное дело и стать почтенным буржуа, дабы не мотаться по разным странам и не зависеть от милости своего господина года напролет… иметь в жизни все то, что ему так не доставало, с того самого времени как он покинул родительский дом.